(Психотерапевтическая миниатюра ко дню св. Валентина)
Произошла со мной как-то такая история…
Бывает, что пациенты плачут во время приёма, но не сразу. Обычно они ждут, когда я их до слёз доведу. А тут захожу к себе в кабинет, а девушка уже рыдает.
“Не торопитесь, — говорю я девушке, — я же ещё ничего Вам не сказал!” А она ещё пуще в слёзы.
Потянулся я ей салфетку дать и чуть не выронил, так рука задрожала. Дело в том, что когда я тянулся к девушке, мой взгляд (совершенно непреднамеренно, разумеется!) опустился чуть ниже её лица. А чуть ниже её лица на меня смотрели её груди. Я смотрел на них, а они на меня. Внимательно так и со значением. Если ты долго смотришь в бездну… помните, да? Вот так и здесь было. Те ещё бездны.
Но мы, психотерапевты, должны быть ко всему готовы на приёме – на то мы и психотерапевты, которым положено видеть многое.
Поэтому унял я дрожь, к этому времени распространившуюся до коленок, периферическим зрением нащупал вокруг её грудей кофточку из гипюра, или как там правильно называется ткань, которую не видно, и со сталью в голосе сообщил: «Салфетка».
Девушка изящно промокнула слёзки и взглянула на меня большими-пребольшими глазами. Душа моя ушла в пятки.
“Ну-с, начнём”, — произнёс я бездушным голосом, глядя сквозь девушку на стену позади неё. — “На что жалуетесь?”
Дальше у меня, к сожалению, пробел. Лакуна, как у Горбовского, Комова и др. членов Комкона-2 из “Волны гасят ветер” братьев Стругацких, когда они с люденом общались.
Не знаю, в чём тут дело. Возможно, у девушки тоже были паранормальные способности, и она стирала у меня из памяти всё, о чём рассказывала, а, возможно, дело было в чём-то другом, но я не помню ни единого слова.
А вот запах – помню.
По прошествии некоторого времени от начала её рассказа по комнате начал распространяться слабоуловимый аромат. Очень знакомый, практически родной, но я никак не мог его узнать. А он по мере её повествования усиливался.
И что-то стало происходить с дикцией девушки. Она почему-то становилась всё менее разборчивой, как будто девушка сильно устала и вот-вот уже готова была уснуть прямо на моём диване.
И тут мозаика у меня в голове сошлась. Сознание сложило 2+2 – запах и дикцию, и я узнал коньяк. Это было нетрудно, я же психолог. Зачастую нам достаточно и одного намёка, чтобы всё понять…
Коньяковским к тому времени тянуло как на коньячном заводике, аж глаза слезились, и я решил осторожно поинтересоваться: “Не принимали ли Вы алкоголь перед визитом ко мне?”
“Да, — легко призналась девушка, — я немного приняла для храбрости.”
Призналась она легко, а вот разобрать её речь к тому моменту было легко уже не очень. Что-то надо было делать. И срочно.
“Знаете, — нашёлся я, — наверное, я Вас не предупредил, но заниматься психотерапией в состоянии алкогольного опьянения неэффективно. Давайте не будем понапрасну тратить Ваши деньги, лучше Вы ко мне в следующий раз придёте, и мы продолжим на свежую голову, годится?”
“Идёт”, — пробормотала девушка. — “А можно мне у вас в туалет зайти?”
В памяти, как жизнь перед смертью, пронеслись дебаты психологов на тему “Может ли психолог пускать клиента в туалет?”.
Не помня к чему пришли рыцари психологической этики и адепты выстраивания границ, я прикинулся джентльменом и сделал приглашающий жест в направлении санитарных удобств.
Через некоторое время девушка вышла. Ну, не так, чтобы вышла – выдвинулась вдоль стены в моём направлении и произнесла: “Вы меня не проводите до выхода?”
Назвался джентльменом… Я взял девушку под руку и наполовину повёл, наполовину понёс к лифту. “И из подъезда тоже”, — пролепетала она. Делать нечего.
Выходим из лифта, чинно так идём, как шерочка с машерочкой, и тут перед выходом из дверей подъезда, она обнимает меня левой рукой за шею и буквально на мне виснет. Ничего не попишешь – может быть человеку совсем нехорошо стало, и бороться с земной гравитацией он уже не может. Когда я работал на Скорой, такое было в порядке вещей, и транспортировка больного, в т.ч. и до машины, входила в наши обязанности.
Выходим мы с девушкой на шее из подъезда эдакой сладкой парочкой, и тут я вижу, как из машины напротив лестницы выходит молодой человек и в глазах его, устремлённых на меня, плещется бездонное удивление.
“Это мой молодой человек”, — откровенничает со мной на ушко его девушка. – “Познакомьтесь…”
Ага, думаю, сейчас познакомимся. Девушку бы его куда сбросить, чтоб движений не стесняла. Мало ли, как знакомство пойдёт?
”Сергей”, — говорю я парню. – “Психотерапевт.”
Реакции нет, парень в ступоре.
“Это не я”, — пробую я снова начать знакомство, заходя с другой стороны.- “Она сама ко мне пришла. Нормальная. А потом вот это…”. Я развожу руки в стороны, вернее, только одну руку, потому что другую мне прижимает к бедру продолжающая висеть у меня на боку его девушка, и пытаюсь этой свободной рукой показать, насколько я не виноват и вообще, хороший парень, который ни о каких девушках не только не думает, но и слыхом не слыхивал, что они где-то существуют.
И знаете что? Помогло.
Сработала моя рука или изменившийся баланс серотонина с дофамином, а может что-то другое, но парень вышел из ступора.
“Так вот оно что”, — протянул он. “Вот зачем она попросила меня остановиться у магазина, сказав, что хочет купить карточку для пополнения мобильного номера (дело было в начале 2000-х). В этом магазине коньяк продают в разлив”, — закончил он. – “Она там и накатила. Простите нас, пожалуйста!”
С этими словами он принял с моего плеча симпатичную ношу в гипюре, с которой я уже начал как-то свыкаться. “Спасибо Вам за мою девушку”, — с признательностью в голосе сказал он.
“Заходите ещё”, — ответил я. Мы с чувством пожали друг другу руки.
Дома меня встретила злая-презлая жена. “Почему твои больные за собой не спускают?”, — осведомилась она.
Я начал разводить руки в стороны. Широко-широко. Благо, что на этот раз ни что не стесняло мои движения.